Паша Андреев был призван в Красную армию из Астрахани. Служить попал в Белоруссию, их часть располагалась неподалёку от границы с оккупированной немцами Польшей.
Когда Германия попёрла войной на Советский Союз, как-то вдруг очень быстро выяснилось, что воевать просто нечем - ни оружия, ни патронов. И почему - никто внятно объяснить не мог.
Ведь ещё в конце гражданской войны, в 1920 году - у Красной армии было вдосталь, и винтовок, и пулемётов, и патронов. А тут вдруг, как в том стихотворении: одна винтовка на троих...
При этом вроде бы и к войне готовились, все уши пропаганда прожужжала разными лозунгами и песнями, типа: "если завтра война..." А когда реально гром грянул - вдруг оказалось, что никто к этому не готов, абсолютно...
Часть была практически уничтожена, немногие выжившие попали в окружение.
Но Паша каким-то образом сумел лесами-болотами из этого окружения выбраться - и прибился к другой части, которая ещё сохранила боеспособность и пыталась драться.
Однако затем и эти люди попали в окружение...
Немцы накрыли окруженцев миномётным огнём.
Контуженный и полуоглохший, Паша попал в плен - и был отправлен в Германию.
В лагере для военнопленных он пробыл до конца 1943 года.
Тяжко было, голодно и холодно. Но всё же наиболее кошмарные ужастики, обошли Пашу стороной. Никто не ставил на нём медицинские опыты, его не расстреляли и не изувечили.
Если верить советской пропаганде, пленным солдатам гитлеровцы нередко ставили некое "потайное клеймо", раскалённым железом возле анального отверстия. Но и с подобным столкнуться не довелось.
Немцы поначалу были даже и на людей-то не похожи, какие-то зомбированные роботы - надменные, напыщенные, абсолютно лишённые человеческих чувств. Посещения лагеря начальством были обставлены такими пафосно-пышными церемониями, которым позавидовали бы и древние китайцы.
Однако в 1943 году, после Сталинграда - их поведение начало помаленьку меняться. Спеси, а также пышности и торжественности заметно поубавилось. А затем визиты большого начальства и вовсе прекратились. Видимо шишкари начали задумываться над своей будущей судьбой - и уже избегали пачкаться слишком сильно, старались не светиться в концлагерях и прочих таких местах...
После потерь под Сталинградом и на Курской дуге, в Германии была проведена тотальная мобилизация всего мужского населения. Как результат - сильно стало не хватать рабочих рук.
Поэтому тех пленных, которые содержались в лагерях уже давно и не представляли никакого интереса для германских спецслужб - начали отправлять на разные работы, включая сельскохозяйственные.
Так Паша оказался в роли батрака у одного из немецких бауэров (богатых кулаков, по тогдашней советской терминологии), неподалёку от Дюссельдорфа.
Судьба была милостива к незадачливому солдатику. В отличие от некоторых других землевладельцев, порой зверствовавших над своими рабами, Пашин хозяин был славянского происхождения. Когда-то давным-давно, 12-летним пацаном оказался он в Германии, женился на немке, сменил имя и фамилию на чисто немецкие, хорошо освоил немецкий язык, обзавёлся крепким хозяйством, вырастил трёх сыновей...
Однако потом, когда к власти в стране пришёл Гитлер - начали вызывать этого онемечившегося славянина на допросы, то ли в Гестапо, то ли в какую-то другую инстанцию.
Пришлось задействовать связи жены, у которой на счастье оказался какой-то влиятельный родственник. Вмешательство этого родственника, подкреплённое взяткой "кому надо", решило дело - от бауэра отвязались, оставив его в покое (да-да, у немцев тоже многое решалось при помощи блата и взяток). Но видимо осадочек остался, поэтому националистическим великонемецким угаром этот человек не страдал и к рабам относился спокойно.
При этом все три его сына воевали на восточном фронте.
Однажды один из сыновей получил в качестве награды железный крест и приехал домой в отпуск (бонус к награде).
Паша к тому времени уже более или менее сносно понимал немецкий язык, а подвыпивший отпускник был словоохотлив. Поэтому разговорились...
Сын снисходительно отзывался об отце - как о человеке, который до старости остался не совсем немцем (и действительно, когда бауэр находился в компании других немцев, было заметно, что он всё-таки не чистокровный дойч). Себя сын считал немцем на все сто, настоящим патриотом Германии, гордым своим отечеством до усрачки. В грудь себя колотил, аж пыль стояла - "я настоящий немец!"
Когда зашла речь о том, за что же сын получил награду - тот рассказал такую историю:
Однажды к ним в часть прибыл новый офицер - абсолютно нормальный, что называется истинный ариец. Пил шнапс с сослуживцами, травил анекдоты - всё тип-топ, не придерёшься.
И вот однажды вечером, когда была устроена очередная пьянка, этот офицер, вместе с двумя другими (в числе которых был и сын бауэра) вышли во двор проветриться, а заодно и в туалет.
И вот новоприбывший, на глазах у двух спутников, направляется к туалету (обыкновенному сельскому "скворечнику") и не доходя до туалета, снимает ремень, расстёгивает ширинку - и ссыт под деревом...
Двое других стоят опешившие и один говорит другому: "Слушай - ты видел когда-нибудь, чтобы немецкий офицер, видя что неподалёку находится туалет, стал бы ссать под деревом как свинья?!.."
Короче - они пошли и стуканули на этого оригинала.
Его арестовали.
И выяснилось, что это советский шпион, направленный в их часть для того, чтобы найти подход к одному высокопоставленному шишкарю и убить его (примерно так, как убили фон Кубе).
Проявивших похвальную бдительность, наградили железными крестами и поощрили отпусками...
Потом сын бауэра уехал - и погиб буквально на второй день после прибытия в свою часть.
Второй сын был уничтожен белорусскими партизанами.
Чем хуже становились дела немцев на фронте, тем осторожнее они вели себя в отношениях со своими рабами.
А работяги наоборот - постепенно избавлялись от страха, порой даже начинали безобразничать. Особенно итальянцы - патологически склонные к воровству.
Не стоит спрашивать удивлённо: Как же так? Италия ведь была союзницей Германии. Какие же могут быть итальянцы-рабы у немецких хозяинов-бауэров?!..
Дело в том, что поначалу-то действительно, итальянцев, у них на родине, призвали в армию для войны на фронте, именно в качестве немецких союзников.
Однако пока довезли этих призванных до немецкой границы - половина макаронников разбежалась.
Немцы поняли, что вояки из этих "союзников" никакие. Поэтому, не дожидаясь пока дезертируют все остальные - отправили итальянцев на принудительные работы. Дескать: раз воевать не хотят и не умеют - пусть хотя бы работают, взамен ушедших на фронт немцев.
Вот так и получилось, что итальянцев-рабов в немецких хозяйствах, было ничуть не меньше чем русских, поляков, или югославов. И относились к итальянцам ничуть не лучше. Поэтому приходилось им порой, спасаясь от голода, есть всяких улиток, слизней, гусениц... Ну и подворовывали как только могли у немцев - кур, молоко, да всё что только могло пойти в пищу...
А вот бежать, было проблематично. Германия - густонаселённая, упорядоченная, абсолютно зарегулированная страна, на территории которой даже все деревья в лесах были пронумерованы. А население практически полностью состояло из патологических стукачей (стукачество в среде немцев не считается чем-то предосудительным ни в малейшей степени).
Поэтому те рабы, к которым хозяева относились более или менее сносно, старались особо не дёргаться, терпеливо ожидая, когда их освободят наступающие советские (на востоке) или американские (на западе) войска.
А отношение было разным, многое зависело от случайностей, от воли хозяев и от местных региональных особенностей.
Например, были случаи когда рабов стерилизовали, дабы они не могли делать детей немкам. Другим рабам делали специальные уколы, превращавшие мужиков в полных импотентов. Такие импотенты, впоследствии, по возвращении на родину, обычно начинали пить по-чёрному и долго не жили.
Кого-то просто регулярно жестоко избивали...
Паше повезло - он с подобным не столкнулся.
Серьёзно опасались американских авианалётов, которые ближе к концу войны совершались с ужасающей регулярностью (каждые два часа - хоть часы сверяй). Причём, бомбёжки носили тотальный характер, бомбили буквально всё подряд. Даже в сельской местности в конце войны было не так-то просто найти абсолютно целый дом.
Была и ещё одна опасность, которая заключалась в том, что на разбор завалов, а также на другие работы, гоняли колонны пленных. При этом конвоиры запросто хватали на улицах чьих-то рабов и включали в состав колонны, расстреливая при малейшем сопротивлении.
Поэтому в последние три месяца войны, хозяин брал Пашу с утра, находил ему работу где-нибудь в коровнике, и запирал его там на весь день, строго-настрого запрещая выходить на улицу.
Вообще, у хозяина были на раба некоторые виды. Он хотел женить его на своей племяннице, когда Гитлера не станет (а значит не станет и расистских законов, запрещающих браки между немцами и унтерменшами). В том что дни гитлеровской власти сочтены, разумные люди не сомневались. Поэтому и некоторые немки-хозяйки начали втихаря подставлять свои письки рабам, имея в виду женить их на себе в дальнейшем. Мужчин ведь к концу войны сильно не хватало, а крепкое хозяйство требует наличия мужских рук, не говоря уж о банальной потребности в сексе.
Однажды бауэр привёл Пашу в лютеранскую кирху, в которую по воскресеньям ходил сам. Там, в отличие от Православных Храмов, прихожане не стоят во время службы, а сидят на деревянных скамьях. Бауэр показал Паше своё персональное деревянное кресло - которое он, как зажиточный человек, купил для себя лично, и по окончании службы запирал на замок, дабы никто другой не мог туда сесть.
"Вот Пауль, женишься на моей племяннице - это кресло будет твоим..."
Уже в самом конце войны, пришла бауэру похоронка и на третьего сына. Остался он без наследников.
Дня за три до подхода американских войск, хозяин предупредил Пашу, что готовится спецоперация: все рабы будут эвакуированы подальше от линии фронта. Не исключено что по дороге их будут расстреливать.
Паша сказал об этом остальным работягам.
Поэтому до подхода американских танков, отсиживались в копнах сена - опасаясь при этом, как бы танки не проехали через эти копны в прямом смысле слова...
Американцы сначала разместили рабов в каком-то лагере. Охраняли спустя рукава, кормили на убой - даже шоколад и конфеты давали.
Тем не менее, привыкшие к определённому типу поведения люди, лазили втихаря ночью через ограждение (рискуя получить пулю от часовых) ради того чтобы украсть в каком-нибудь немецком хозяйстве козу, или курицу.
А к американцам некоторые из вчерашних немецких рабов, довольно быстро начали относиться со смесью неприязни и пренебрежения. Видимо таково уж свойство человеческой натуры...
При этом американцы объясняли советским гражданам, многократно и настойчиво, что дома тех ждут аресты, тюрьмы и лагеря.
Поэтому нашлось немало бывших рабов, которые захотели остаться в Европе. Во Франции, Бельгии, других странах. Желающим - предоставили возможность уехать в США, либо в Австралию.
Были и такие, которые пооставались в Германии. Как правило это были те, кого немки-хозяйки вовремя догадались затащить к себе в постель.
Паше не раз и не два предлагали остаться на Западе - не обязательно в Германии и не обязательно именно в Европе.
Правда, к некоторому его удивлению, знакомые американцы критически отзывались о своей стране - мол, нет там никакой свободы и демократии, всё это сплошной обман и лицемерие, шагу нельзя ступить без контроля со стороны государства и плюнуть нельзя безнаказанно в неположенном месте.
Оно конечно, всё познаётся в сравнении. Этих бы американцев, ругающих свою Америку - да в Советский Союз той же эпохи... Они бы вешаться полезли, на собственных шнурках!...
Пашу даже посадили обманом на поезд, отправлявшийся во Францию (там от Дюссельдорфа относительно недалеко до французской и бельгийской границ). И во Франции, и в Бельгии предлагали оставаться - после войны везде разрушений было много, а рабочих рук не хватало.
Но он решил твёрдо - только домой, только на родину!
Нет - Павел не был дурачком и фанатиком. Он вполне понимал, что американцы (и не только американцы) говорят правду, что в Советском Союзе его вовсе не ждут с хлебом-солью.
Поэтому, в родную Астрахань заезжать не стал.
Остановился где-то на границе области, окольными путями, через третьи руки, связался с роднёй. Родные предупредили, что в город возвращаться нельзя - всех возвратившихся из плена, уже арестовали.
Поэтому, переговорив с роднёй, подался в другой регион.
Он не скрывал что побывал в плену - да и не мог бы скрывать при всём желании, при тотальной советской системе.
Но в незнакомом месте, где его никто не знал, где он никому не примелькался и не перешёл дорогу, где на него просто-напросто не было никаких разнарядок - Павел отделывался лишь тем, что его регулярно, раз в неделю, или в две недели, вызывали на допрос в НКВД, где показывали всякие фотографии и мурыжили вопросами на тему: когда и при каких обстоятельствах встречался вот с таким-то, или что может сказать о вот таком-то?
Да, с течением времени, примелькавшись, Павел мог бы угодить под арест, попав под какую-нибудь очередную волну. И он это понимал.
Поэтому слишком долго нигде не задерживался, регулярно меняя места жительства. При этом везде нормально работая и не наживая никаких конфликтов.
Вот так приходилось жить человеку, который не совершил абсолютно никаких преступлений, вся вина которого заключалась лишь в том, что Сталин оказался дураком и просрал начало войны. Дураки мстили таким как Паша Андреев, невольным свидетелям того, как Красная армия облажалась, по вине командовавших ей бездарей.
Потом Павел познакомился с женщиной, побывавшей на принудительных работах в Германии. Такие люди умели как-то различать друг друга, понимали друг друга.
Сошлись и жили с тех пор вместе - время от времени переезжая с места на место.
При этом умудрились нарожать, воспитать, вырастить, девятерых детей.
Только с приходом к власти Брежнева (уже в шестидесятых годах) вызовы на допросы прекратились. Семья решилась прочно осесть в Ставропольском крае...
Эту историю я услышал от сына Павла Андреева - Сергея. Который шабашит в Москве, потому что на Ставрополье (где у него остался дом) совершенно нищенские заработки.
Шабашит уже не первый год, проживая в дешёвенькой общаге, экономя каждую копейку.
А куда ж деваться, если нашей страной управляют наследники тех НКВДшников, которые когда-то допрашивали его отца (то что не посадили - их упущение конечно), глядя на него с презрением, как на полупредателя (это того, кто имел возможность остаться в Европе, но выбрал родину) - и которые сегодня так грабят нашу несчастную Россию, что аж треск стоит.
Им ведь необходимо строить себе особняки и заводить счета в той самой Германии, Франции, Бельгии, в которых когда-то отказался остаться отец Сергея. Уж они-то никогда не выберут Россию, если будет возможность окопаться в загнивающей Гейропе, или в бездуховном Пиндостане.
Им нужно много денег. А деньги, как известно, из пустоты не берутся. Согласно закону сохранения вещества, если где-то чего-то становится больше - значит в другом месте, этого же вещества становится меньше. Соответственно, если в Лондоне, или в Италии, становится с каждым годом всё больше и больше особняков российских нуворишей с кагэбэшно-эфэсбэшным прошлым - это автоматически означает, что в России остаётся всё меньше и меньше денег. Россия живёт всё хуже и хуже.
Когда-то дегенераты чуть не просрали страну в 1941 году - и зверски мстили тем людям, которых сами же подставили под плен и оккупацию. Мстили за то, что те посмели выжить (а обязаны были подохнуть, с воплями "За Сталина!").
Потом дети этих дегенератов всё-таки просрали страну в 1991 году, успешно выполнив то, чего не доделали их отцы.
Теперь дегенераты буквально на наших глазах просирают уже несчастную РФ.
А чего ж удивляться?
Организм, поражённый глистами - не может быть здоровым.
И если против этих глистов не предпринимать абсолютно никаких мер - значит их будет всё больше и больше. А организму будет всё хуже и хуже. Вплоть до летального исхода.
Правда, в случае гибели организма - глистам придётся искать новую жертву. Иначе и им хана придёт.
Но глисты таких вещей не просекают и совершенно бесполезно пытаться втолковать им, что в их же собственных интересах, проявлять здравую сдержанность в деле пожирания организма.
Не поймут-с...
Journal information